Бывает так, что Вы думаете, думаете о чем-то и чувствуете, что поговорить об этом вам не с кем? даже и начинать не стоит.Ан нет! вот-именины сердца:сегодня на Радио Свобода нашлись люди, которые говорят о судьбе русского языка в мире, о русских общинах за границей, о снобизме многих стран по отношению к американской культуре.
Что Америка и Россия знают и не знают друг о друге-полная версия передачи тут.
«Copyright (C) 2010 RFE/RL, Inc. Перепечатывается с разрешения Радио Свободная Европа/Радио Свобода»
Глобальный русскийАлександр Генис: Недавно на Ленте-ру был напечатан крайне примечательный для нашей рубрики материал Гассана Гусейнова, которого я ценю как автора ярких книг об античности. На этот раз он пишет о месте русского языка в современном мире – о ''глобальном русском''. Эта тема нам с вами очень близка, потому что мы и есть те самые ''глобальные русские'', которые уже столько лет живут за границей и которые обитают в этом огромном русскоязычном архипелаге. Гусейнов пишет:
''Есть русские и русскоязычные, которым свободнее, чем в Москве или в Воронеже, дышится в Киеве или в Тбилиси, Нью-Йорке или Париже, Хельсинки или Берлине. Везде, где сегодня можно прожить жизнь по-русски, в русской инфраструктуре от роддома до реанимации. Ведь свободу определяет не язык, а только политическая система''.
То есть, в сущности, он говорит о том, что существует империя русского языка, многомиллионная диаспора, которая живет во всех странах мира сегодня и говорит по-русски. Именно поэтому русский приобрел новое значение, это стал глобальный язык мирового общения.
Соломон Волков: К сожалению, я должен сказать, что наблюдая за тем, какому языку учат и учатся в Нью-Йорке и, вообще, в Америке, я констатирую, что позиция русского языка все время ужимается и ужимается, в то время как разрастается площадь изучения испанского языка. Но, что самое удивительное, чрезвычайно возрастет интерес к изучению китайского языка.
Александр Генис: Только сегодня я прочитал, что в одном Нью-Йорке 80 школ, где преподают китайский язык, начиная с детского сада. И, конечно, это ''момент спутника'', что называется. Когда в 1967 году запустили спутник, все бросились изучать русский язык (вместе с математикой, между прочим). Теперь этот ''момент спутника'' обращен к Китаю. Но мысль Гусейнова о том, что мировая империя русского языка это важная составная часть такой большой русской культуры, которая далеко уже не совпадает с государственной границей России, мне кажется чрезвычайно важной хотя бы потому, что мы ее высказываем уже лет 20 и каждый раз мы говорим о том, что, как Британская империя, развалившись, породила вдруг себя осколки англоязычной литературы, то же самое происходит и будет происходить с русской культурой, которая будет развиваться по-разному в разных странах, но на русском языке. Какие ваши надежды связны вот с этой дефисной культурой: русско-американской, русско-израильской, русско-немецкой?
Соломон Волков: В местах компактного проживания бывших соотечественников и, вообще, людей, которые общаются по-русски, думают по-русски, читают по-русски, мне кажется, есть хорошие шансы на то, что эта культура будет развиваться, в ней будут появляться все новые грани, она будет выдвигать новых интересных писателей, поэтов, ученых, исследователей, она будет создавать какие-то оазисы русскоязычного общения. Я не сомневаюсь, что оазисы общения такого рода будут привлекать также и иностранцев. Одно только меня во всем этом беспокоит. Если мы посмотрим на ситуацию с итальянским языком в том же самом Нью-Йорке, то здесь тоже стали отказываться от изучения итальянского языка. Один за другим университеты и школы стали сокращать программы по изучению итальянского языка - просто-напросто на это не было денег. И что же вы думаете? Вступилась итальянская диаспора, с одной стороны, и итальянское правительство, с другой стороны. Эти две силы объединились и добились восстановления итальянской программы в Колумбийском университете, которая была там одно время отменена. И добились, например, того, что недавно в Нью-Йорке объявили о том, что будут создавать музей об итальянцах в Америке.
Александр Генис: Между прочим, именно к этому призывает русское правительство, потому что они объявили Год русского языка, существуют программы помощи русской культуре за рубежом. Но при этом я лично не вижу никак последствий этой деятельности.
Соломон Волков: По-моему, представления о русской культуре на уровне российских посольств за рубежом сводятся к матрешкам, к красивым женщинам в кокошниках и плясках под гармошку или под балалайку.
Сердитое письмоАлександр Генис: Эту тему я предлагаю продолжить на материале американской культуры, ведь наша передача называется ''Зеркало''. И сейчас я хочу прочесть письмо, которое мы недавно получили, сердитое письмо нашей слушательницы, которое начинается так:
''Говорить про американскую особую культуру пока что рано. Страна молодая. Те двести лет, что она существует, - это смесь культуры чужой. Намешали несовместимое - получили американское. И сама по себе страна не является оплотом культуры''.
Дальше она пишет:
''А ваш вопрос: что Америка знает о России - да ничего не знает, кроме выборочных имен: Дягилев, Лифарь, Чайковский, Толстой (только Лев Николаевич), Чехов (Антон и Михаил), Брежнев, Путин. Нет, про Брежнева, пожалуй, уже забыли. Ну еще парочка имен, но системы знаний нет. Да и мы про Америку не больно-то знаем''.
И завершает она так:
''Думаю, что вам мое письмо не придется по вкусу. Очевидно, к вам в программу оно не попадет. Но спасибо, что хотя бы подняли тему''.
Как видите, письмо нам пришлось по вкусу и я предлагаю обсудить эту, весьма популярную точку зрения, которая сводится к тому, что какая может быть в Америке культура, если Америка такая молодая страна, что она просто не успела создать свою культуру. При этом, конечно, стоило бы вспомнить, что Нью-Йорк - старше, чем Петербург
Соломон Волков: Вы знаете, относительно Америки мы, может быть, поговорим позднее, а сначала я бы хотел обратить ваше внимание на то, что в перечислении фамилий, которые известны в Америке и которые принадлежат русским людям, она, скажем, называет Дягилева. Позвольте мне уверить наших слушателей в том, что имя Дягилева на сегодняшний момент в интеллигентных и интеллектуальных кругах в Америке, в Нью-Йорке, в особенности, известно, может, больше и вызывает больше уважения, чем в России. Потому что Дягилев, в конце концов, это представитель той самой глобальной русской культуры, о которой мы говорили. Дягилев это, может быть, первый по-настоящему космополитический русский, человек, который вывез из России ее культурные достижения и показал их (как он сказал: ''вычистив, отполировав и приукрасив показать все это Западу''). И который создал на Западе такой островок русской культуры, который, в свою очередь, привлекал таких людей как Жан Кокто, Пабло Пикассо, Анри Матисс, французские моднейшие композиторы вроде Франсиса Пуленка. То есть Дягилев был тем человеком, который продвигал эту глобальную русскую культуру. И как же к нему отнеслось царское русское правительство? Оно отказало ему в малейшей помощи. Русскому послу в Париже было дано указание никоим образом не помогать Дягилеву, он все это вытянул буквально на своих плечах с помощью западных меценатов. Скажем, Михаил Чехов, который действительно известен знатокам актёрского ремесла на Западе, разве он является на сегодняшний момент популярной фигурой в России? Нет. А почему? Потому что он существовал в тени официозной советской культуры. Так что отношение в Америке к русской культуре такое же, как отношение к немецкой культуре, итальянской, французской. Знают, конечно, выборочное количество имен, но среди этих выборочных имен понимают и любят тех, о ком сейчас в России не знают и не помнят.
Александр Генис: Меня, конечно, заинтересовало отношение к американской культуре, потому что мы все выросли на американской культуре и она была для нас важнее русской. В тяжелые времена застоя, как теперь принято говорить, именно американская проза была главной для нашего поколения. Не зря Довлатов говорил, что ''лучше всех по-русски пишет Райт-Ковалева'', которая переводила американских писателей. И вот это вот высокомерное отношение к Америке, я не понимаю, откуда оно взялось, но в нашем поколении его, конечно, не было. Я думаю, что это связано с распространением плохих голливудских фильмов, которые показывают без удержу. Но высокомерие это присутствует. У меня была однажды забавная история. Я выступал в Москве в книжном магазине ''Москва'' (мой любимый книжный магазин в России, очень интеллигентная публика там собирается) и я рассказывал о русской живописи в Америке, которую, к сожалению, так мало знают. И все мои слушатели пришли в ужас, говорят: ''Какие же американцы все-таки дураки, неужели они никогда о Репине не слышали?''. Я говорю: ''А вы можете назвать хоть одного американского художника? Любого назовите''. И все сказали: ''Ну разве можно сравнивать?''. Это высокомерие, кончено, смешное и наивное, и оно лечится только одним - образованием.
Соломон Волков: Опять-таки я добавлю, что чрезвычайно популярны в интеллигентских кругах (а где же еще?) Казимр Малевич и Василий Кандинский. Кандинский считается классиком мировой культуры 20-го века в Америке, и включаются во все американские антологии, посвященные искусству 20-го века, и его работы.
Александр Генис: Теперь и Репина знают. После того, как в Гуггенхайме была устроена выставка ''Россия!'', которую посетило 400 тысяч человек, дошло дело и до передвижников.
Соломон Волков: И они тоже отразятся в том зеркале, в котором Россия узнает что-то об Америке, а Америка узнает что-то о России.
